Место физического уничтожения врагов занимает имажинарное, идеологическое "уничтожение" их. Образ врага, что в представлениях конкретного сообщества концентрирует весь возможный социальный и личностный негатив, служит средством идеологического самоопределение общества и человека. Он очень нужен для психологического самоутверждения, преодоления неуверенности и комплекса неполноценности.

Русское общество на протяжении по крайней мере трех последних веков традиционно искало пути самоопределения и самопознания через сопоставление и оппозиционность России и Запада: сориентированные на модернизацию и культурный взаимообмен "западники" видели в образе Запада желательные пределы рационального правового либерально-демократического строя, их оппоненты считали те же атрибуты источником зла и разложения. При этом и первые, и вторые самоопределялись исключительно с помощью мифологизированного образа "Запада" как определенного целостного образования. Проблема разграничения и установления границ с "Востоком", например, или с "Югом" вообще не появлялась: здесь геополитические, религиозные и культурные разрывы были слишком большими и очевидными. Самые выразительные формы этот процесс приобрел в советское время. Относительная слабость внутренних связей и отсутствие достаточно влиятельных общезначимых символических интегративных механизмов заставила и вынуждает опять искать самоопределения путем отрицания чужих и враждебных внешних структур.

В официальной советской идеологии образ Запада утверждался именно как образ главного врага, был, по терминологии Ю. Левады, основной "мифологемой самоопределения". "Западное" в категориях культурного кода значило все враждебное, чужое и просто "другое". "Западничество" при этих условиях выродилось в эмигрантский эскапизм, а противоположное течение в своем крайнем выражении приобрело форму вульгарного шовинизма и ксенофобии. (При таком подходе серьезное объективное изучение реального опыта западноевропейских сообществ и институтов было невозможно, что, собственно, и продемонстрировали наши социальные науки в классические советские времена.) Парадигма противостояния "губительному влиянию Запада" имела универсальное значение предписания для всех членов общества, однако по-разному толковалась в разных социальных средах. Представители верхнего яруса социальной пирамиды, которые принимали общеполитические решения, в ходе этого противостояния претворяли в жизнь свои предельные политические цели. На первом, революционном, этапе такой целью было завоевание мира (полное и окончательное устранение, уничтожение врага), на дальнейших - самосохранение и защита границ от враждебной экспансии во всех возможных ее формах. Для низших социальных слоев, то есть широких народных масс противостояние Западу выступало, на первый взгляд, в формах традиционной народной (бытовой) ксенофобии, отрицания всего инородного. Но в действительности все происходило куда сложнее. В реальной жизни все современные формы ксенофобии - это не так воплощение содержательного примитивизма архаичных традиций, как неопримитивизм окончательного продукта взаимодействия пропагандистских мифологем, насаждаемых средствами массового влияния, что содержательно происходят от исторически давнего субстрата.